НОВОСТИ  ФЕДЕРАЦИЯ  ЭНЦИКЛОПЕДИЯ  ИСТОРИЯ  СТАНЦИЯ МИР  ENGLISH

Ресурсы раздела:

НОВОСТИ
КАЛЕНДАРЬ
ПРЕДСТОЯЩИЕ ПУСКИ
СПЕЦПРОЕКТЫ
1. Мои публикации
2. Пульты космонавтов
3. Первый полет
4. 40 лет полета Терешковой
5. Запуски КА (архив)
6. Биографич. энциклопедия
7. 100 лет В.П. Глушко
ПУБЛИКАЦИИ
КОСМОНАВТЫ
КОНСТРУКТОРЫ
ХРОНИКА
ПРОГРАММЫ
АППАРАТЫ
ФИЛАТЕЛИЯ
КОСМОДРОМЫ
РАКЕТЫ-НОСИТЕЛИ
МКС
ПИЛОТИРУЕМЫЕ ПОЛЕТЫ
СПРАВКА
ДРУГИЕ СТРАНИЦЫ
ДОКУМЕНТЫ
БАЗА ДАННЫХ
ОБ АВТОРЕ


RB2 Network

RB2 Network


НОВОСТИ



Выпуск № 182, приложение


Архив новостей.

    СЕГОДНЯ В ВЫПУСКЕ:

      1. Как Юрий Гагарин заставил проговориться лаборантку Лебедеву.
      2. Космическая опора нации.
      3. Мы должны спуститься с небес на Землю.
      4. Притяжение космоса.
      5. 12 апреля 1961 года весь советский народ был счастлив.



КАК ЮРИЙ ГАГАРИН ЗАСТАВИЛ ПРОГОВОРИТЬСЯ ЛАБОРАНТКУ ЛЕБЕДЕВУ

          Меньше чем за два года до легендарного старта начался отбор первых космонавтов. Искали, естественно, среди летчиков. Главный конструктор Сергей Павлович Королев коротко изложил пожелания: возраст примерно 30 лет, вес до 70-72 килограммов, рост не выше 170 сантиметров.

          Врачам предложили более трех тысяч кандидатур. Пришлось засесть за изучение летных и медицинских книжек.
          - Каждое утро нам приносили из секретного отдела толстые пронумерованные, прошитые и опечатанные тетради, и мы карандашами разного цвета отмечали тех, кто соответствовал "параметрам", - рассказывает кандидат биологических наук Ирина Пономарева.
          В 59-м она, девятнадцатилетняя девчонка, была еще не замужем, носила фамилию Лебедева и работала лаборанткой в только что созданном отделе отбора и подготовки Института авиационной и космической медицины.
          Программа подготовки первых космонавтов отличалась жесткостью. Бегущая дорожка, качели Хилова, вращающееся кресло Барани, барокамера, сурдокамера, вибростенд, центрифуга... Пожалуй, одними из самых интересных и значимых испытаний стали эксперименты с полной изоляцией. Вот она, эта "камера тишины". Меньше двадцати "кубов". Примерно три шага в длину, полтора - в ширину.
          - Гагарин находился в сурдобарокамере с 26 июля по 5 августа 1960 года, - вспоминает Ирина Павловна. - За десять суток дежурства я провела около Юрия Алексеевича примерно восемьдесят часов.
          Режимы "полета" кандидатам задавались разные. У Гагарина был "перевернутый" распорядок: днем - спать, ночью - нести вахту.
          - Вообще Гагарин очень любил поюморить "в заточении", - продолжает собеседница. - Однажды Юра подшутил надо мной. Представляете? Обычное дежурство, вечер. И вдруг вместо кодового штатного сообщения Юра неожиданно четко докладывает: "Пройдено сорок миллионов километров! Приближаемся к планете Венера! Подготовить посадочную площадку! Лаборант Лебедева! Вы готовы?" В каком-то замешательстве я что-то ответила и тут же, спохватившись, отключила обратную связь, ругая себя за нарушение режима и условий эксперимента.
          Как известно, после полета Юрия Гагарина за рубежом стали активно муссироваться слухи о том, что он не первый космонавт. Упоминалось имя Валентина Бондаренко, который, дескать, погиб при запуске. Да, он погиб, но на Земле, во время эксперимента в той же сурдобарокамере. Это произошло 23 марта 1961 года. У Бондаренко, заканчивались десятые сутки изоляции. По условиям его эксперимента давление в камере было пониженным, а содержание кислорода, напротив, повышенным. Сняв с себя датчики после медицинских проб, Валентин протер места их крепления ватой, смоченной спиртом. Не глядя, бросил ее в сторону. Вата попала на электрическую плитку... Вспыхнул пожар. Когда Бондаренко вытащили из камеры, он еще был в сознании и все время повторял: "Я сам виноват".
          - Вы общались с Юрием Гагариным уже после старта?
          - Конечно. Помню, я все запиналась и скатывалась на "вы". Но он очень просто поставил все на место. Мы так и остались до конца его дней на "ты".

          Наталия ЯЧМЕННИКОВА.

          "Российская газета", 12 апреля 2001 г.





КОСМИЧЕСКАЯ ОПОРА НАЦИИ
Космос - единственное, что позволит России сохранить уважение к себе и быть в числе лидеров прогресса человечества

          Существуют две достаточно банальных истины: все великое видится издалека и для того, чтобы по-настоящему что-то оценить, нужно этого хоть на короткий срок лишиться. Справедливость этих наблюдений особенно ощущается сейчас, когда мы отмечаем 40-летие полета Гагарина и уже почти три недели живем без станции "Мир".

          Зачем нам понадобился космос?

          Известно, что мирное освоение космоса явилось для Советского Союза своего рода субпродуктом решения чисто военной задачи: при помощи межконтинентальных баллистических ракет (МБР) создать для Соединенных Штатов такую же опасность, какую они создали для СССР, разместив рядом с его границами сотни стратегических бомбардировщиков.
          Однако, появившись на свет в качестве "побочного дитяти", гражданская космическая программа стала играть во внутренней и внешней политике нашей страны роль едва ли не большую, чем МБР.
          Причин для подобного мнения было несколько. Во-первых, спутники и пилотируемые корабли продемонстрировали всему миру общий уровень развития науки и техники СССР. Во-вторых, они показали чрезвычайно высокий мобилизационный потенциал страны, способной сконцентрировать все свои технологические и экономические ресурсы на решении глобальных задач и в результате успешно решать их. Наконец, космические достижения Советского Союза были призваны убедить международное сообщество в эффективности хозяйственной и политической системы социализма.
          Не менее важную роль космос играл и во внутренней жизни СССР. Советские люди были практически лишены собственности, а следовательно, неизбежно испытывали больший или меньший комплекс неполноценности перед зажиточным Западом. Но внезапно они почувствовали свое превосходство перед обладателями вилл и "кадиллаков", которые не могли похвастаться аналогичными космическими достижениями. Это ощущение могущества было дано гражданам СССР их государством, что, безусловно, усиливало поддержку подавляющим большинством населения Советского Союза внутри- и внешнеполитического курса страны.

          Наибольшие достижения "нашего космоса"

          Основания для законной гордости советских людей за отечественную космическую программу и для восхищения, которое испытывал весь мир перед космическими успехами СССР, безусловно, были.
          Оказывается, Советский Союз создал систему управления научными работами равной которой не оказалось во всем мире и которая была взята на вооружение самыми передовыми в экономическом плане государствами. Об этом прямо сказал один из ведущих американских исследователей политических аспектов освоения космоса Уолтер МакДугал: "Политический террор и секретность, концентрация на исследованиях в военной области, лженаучные теории, а также общая советская "отсталость" укрепили довлеющее на Западе мнение, что государственное управление наукой было дорогой в никуда.
          В 1965-м году, примерно через десять лет после начала освоения космоса, это мнение было отвергнуто... Не только Советы переосмыслили свою систему управления инженерно-конструкторскими работами и придали ей дополнительное ускорение, но и западные правительства приняли на вооружение модель поддерживаемой государством непрекращающейся технологической революции... Именно спутник и революционные космические технологии дали толчок подобным преобразованиям…"

          Убедительнее не скажешь.

          Что же стало с космонавтикой?

          Увы, руководство страны, как всегда, перегнуло палку. Стремясь заставить граждан страны еще больше гордиться отечественными космическими достижениями, оно окутало завесой секретности всю национальную космическую деятельность, в том числе и ее гражданский аспект. Результатом подобной политики стала не только изоляция исследовательских и конструкторских работ в области космоса от общего научного потенциала страны и невозможность получить коммерческую отдачу от реализации космических технологий на мировом рынке.
          Само освоение космоса стало восприниматься гражданами СССР, да и России, как скучное, не приносящее ничего нового, но довольно затратное дело. Доля истины в подобной оценке была. Если в 1960-е годы космическая техника в СССР развивалась революционными темпами, находившими свое выражение в создании новых типов космических кораблей и аппаратов, то с начала 1970-х годов отечественная космическая программа явно стала предпочитать эволюцию революции.
          Во многом это было связано и с переменами в руководстве страны. Опыт космической деятельности как в СССР/России, так и в США показал, что степень ее новаторства напрямую зависит от высшего государственного руководства. При энергичных, одержимых идеей глобальной конкуренции своих стран Хрущеве и Кеннеди человек впервые полетел в космос и ступил на поверхность Луны.
          Стагнация, охватившая страну при Брежневе, сказалась и на советской космической политике. Ей, по словам члена-корреспондента АН СССР и РАН Бориса Чертока, соратника Главного конструктора Сергея Королева, "не хватало хрущевской смелости". Основные усилия Советского Союза были сфокусированы на совершенствовании однотипных космических станций.
          Впрочем, преемники Кеннеди тоже не отличались особой "пассионарностью" и, как следствие этого, космическая программа США оказалась в практически аналогичном застое. Самый крупный из ныне действующих национальных космических проектов США - "Спэйс Шаттл", был также заложен в начале 1970-х годов.
          Увы, тесное сращение советской космонавтики с государством сыграло с ней злую шутку на этапе перестройки. Вместе с проклятой радикальными демократами и либералами социалистической системой была фактически отвергнута и космическая программа как продукт этой системы. Особо досталось пилотируемым полетам - стержневому направлению освоения космического пространства Советским Союзом.
          Не утруждая себя поисками истинных причин экономического кризиса страны, младореформаторы поспешили обвинить в нем в том числе и национальную космическую деятельность. Сделать это было нетрудно, ибо колбасы и хлеба данная деятельность не давала, а то повышенное внимание, которое она традиционно привлекала к себе, делало из нее удобный "громоотвод" народного недовольства.
          Нельзя сказать, что правительство президента Ельцина "закрыло" отечественную космонавтику. Оно просто целиком перевело ее в режим "поддержания жизнедеятельности", когда граница между бытием и смертью носит весьма условный характер. От окончательной гибели российскую космическую программу спасло то обстоятельство, что "друг Борис" сделал ее одним из основных средств сближения с "другом Билом".

          Спасет ли международное сотрудничество?

          Тогда, в начале 1990-х годов, казалось, что да. Наиболее логичным объединением такого рода стала Международная космическая станция (МКС), к которой Россия присоединилась в качестве полноправного участника в 1993 году. Наша страна должна была привнести в этот проект свой уникальный опыт создания и эксплуатации долговременных обитаемых комплексов, а США - свои немалые финансовые ресурсы. Оба этих вклада представлялись вполне равновеликими, чтобы стать основой равноправного партнерства.
          Увы, как показала действительность, если на одну чашу весов положить опыт, а на другую - деньги, то чаша с деньгами всегда перетягивает. Так и получилось в случае с российско-американским сотрудничеством в рамках программы МКС. Формально Россия и США являются равными партнерами, но фактически Соединенные Штаты - primus inter pares (первый среди равных). На НАСА (Аэрокосмическое агентство США) возложена управляющая и координирующая функция в проекте. Кроме того, представителю Соединенных Штатов предоставлено право выступать в роли третейского судьи в случае возникновения спорных ситуаций (разумеется, с учетом интересов прочих участников программы).
          Наконец, НАСА несет общую ответственность за безопасную эксплуатацию комплекса. Это дает США законное основание выражать озабоченность предстоящим полетом на МКС первого "космического туриста" Денниса Тито и даже пытаться противодействовать этому, несмотря на то что он отправится туда на российском корабле "Союз".
          Соединенные Штаты поступают в соответствии с логикой защиты своих национальных интересов. А интересы эти требуют того, чтобы США сохраняли лидерство в области освоения космического пространства - самой престижной сфере человеческой деятельности. Только теперь это лидерство обеспечивается через сотрудничество, а именно через руководящую роль в международных космических проектах.
          Существует и еще одна сторона российско-американского партнерства в космосе, которая делает проблематичным выбор данного взаимодействия в качестве стратегической линии развития нашей космонавтики. Доктор исторических наук, руководитель движение "Духовное наследие" Алексей Подберезкин не исключает, что Соединенные Штаты будут блокировать российские усилия по переоснащению экономики страны новейшими достижениями научно-технической революции. Применительно к космосу это означает, что в рамках совместных с Россией проектов США могут установить определенную технологическую планку для нашей страны, выше которой не дадут ей подняться. Цель подобной политики - не создать реального конкурента американскому лидерству в космосе.
          Означает ли это, что Россия должна выйти из проекта МКС? Ни в коем случае. Участие в данном международном мероприятии дает единственную возможность для нашей страны в обозримом будущем поддерживать опыт пилотируемых полетов. Нельзя забывать и о важности выполнения своих обязательств перед прочими партнерами по МКС. Но при этом нужно помнить, что защитить свои интересы в космосе Россия сможет лишь в рамках национальных космических проектов.

          Куда лететь и на чем?

          Очевидно, что наше государство должно сохранить свою пилотируемую космическую программу. Беспилотная космическая деятельность не принесет России никаких особых политических дивидендов, ибо сейчас более двух десятков государств, в том числе и те, которые традиционно относятся к категории Третьего мира, запускают в космос свои спутники. Что же касается оказания благотворного влияния на развитие производительных сил страны, то здесь беспилотная космонавтика также явно уступает пилотируемой, ибо в отличие от последней не требует широкомасштабной активизации национального экономического и научно-технического потенциала.
          Но как и в какой форме "удержать на плаву" российский "обитаемый космос"?
          В последнее время во многом под влиянием горечи от потери "Мира" стали говорить о станции "Мир-2". Речь идет о создании околоземного комплекса, видимо, меньшего по размерам, чем его предшественник, который будет запущен на орбиту с наклонением большим, чем было у "Мира". Это позволит "Миру-2" обозревать практически всю территорию России (в поле зрения "Мира" было лишь 6% площади нашей страны). Вероятно, "Мир-2" будет лишь периодически обитаемым, ибо обеспечить постоянное присутствие на нем экипажей в настоящее время просто не хватит средств.
          Выбор разновидности "Мира" в качестве стратегической линии развития отечественной космонавтики стал бы глубочайшей ошибкой, которая в конечном счете привела бы к гибели национальную пилотируемую программу. Во-первых, с технической точки зрения "Мир-2" вряд ли будет отличаться от своего предшественника больше, чем шестая модель "Жигулей" отличается от третьей. Это делает очевидным превалирование националистических над научно-техническими мотивами создания новой станции и фактически обрекает на стагнацию отечественную ракетно-космическую отрасль.
          Но и соображения национализма не смогут оправдать строительство и эксплуатацию нового комплекса, как только на орбите будет достроена МКС. Даже в урезанной форме международная станция скорее всего будет больше и мощнее "Мира-2", таким образом лишний раз подчеркивая бесспорное превосходство США и их западных партнеров по МКС над Россией в области пилотируемых полетов.
          Печальным итогом развития подобного сценария станет полная потеря интереса как руководства страны, так и российского общества к пилотируемой космонавтике и ее постепенное схождение на нет.

          Марсианские горизонты России

          Единственным способом избежать подобного драматичного развития событий является создание принципиально новой техники, а именно обитаемого комплекса для полета к Марсу и проведения исследований Красной планеты с ее орбиты, или марсианской пилотируемой орбитальной станции. По мнению специалистов Ракетно-космической корпорации (РКК) "Энергия", подобный план можно осуществить в течение 10 последующих лет за общую сумму, не превышающую 10 млрд. долларов. Эта станция могла бы осуществлять периодические полеты к Марсу и обратно, а на орбите вокруг нашей планеты работать и как обычный околоземный комплекс.
          10 млрд. долларов - деньги, конечно, немалые. Но давайте вспомним, что в стране всерьез обсуждался вопрос о переносе парламента из Москвы в Петербург (ориентировочная стоимость проекта - 2 млрд. долларов), а на строительство горнолыжного курорта "Красная поляна" в районе Сочи могут найти почти 1 млрд. долларов. Так неужели реализация программы, способной значительно укрепить производственный и технологический потенциал России, а также кардинально улучшить внешний и внутренний имидж нашего государства, не стоит десяти спортивных баз?
          Проект марсианской экспедиции, во-первых, окажет мощнейшее стимулирующее воздействие на самый широкий спектр естественнонаучных прикладных и теоретических дисциплин, что создаст предпосылки для ускорения научно-технического прогресса в нашей стране.
          Во-вторых, он станет оптимальным балансом между российскими технологическими и экономическими возможностями. О создании взлетно-посадочного модуля, способного доставить космонавтов на поверхность Марса, речи пока идти не будет, ибо разработка и строительство подобной техники значительно удорожит проект и затянет его осуществление. Если России нет равных в сооружении долговременных обитаемых станций, то опыта пилотируемых посадок на другие планеты у нее, в отличие от США, нет.
          В-третьих, проект этот сможет рассчитывать на максимальную заинтересованность в его осуществлении отечественной ракетно-космической отрасли. В свое время Черток отметил, что заставить специалистов данной отрасли работать ради старой программы невозможно ни экономическим, ни моральным стимулированием. Нетрудно представить, с каким "энтузиазмом" возьмутся за "Мир-2" российские создатели космической техники, разрабатывающие подобные комплексы уже больше тридцати лет, если к тому же они не будут иметь достаточной материальной заинтересованности в своей работе. Последнее вряд ли можно будет им обеспечить в нынешних непростых экономических условиях.
          Наконец, успешное осуществление пилотируемого полета к Марсу поможет российскому обществу восстановить веру в собственные силы, без чего оно не сможет вывести страну из кризиса и обеспечить ее успешное развитие. Вскоре после первой успешной лунной посадки "Аполлона-11" в 1969 году сенатор Абрахам Рибикофф сказал: "Если люди способны добраться до Луны, а теперь мы знаем, что способны, то нет ничего такого, что мы не смогли бы сделать. Видимо, в этом и состоит главное достижение "Аполлона-11".
          Но готовы ли граждане России к тому, чтобы сделать полет к Марсу национальной идеей? Согласно данным опроса общественного мнения, проведенного в 2000 году Российским независимым институтом социальных и национальных проблем, "предметом наибольшего удовлетворения" наших соотечественников в 2000 году "явились не столько личные достижения, сколько события и процессы, связанные с обновлением общества, подъемом авторитета страны". Это означает, что россияне уже вполне готовы к тому, чтобы воспринять идею марсианской экспедиции в качестве средства оздоровления нации и государства.
          Мы вошли в современное сообщество высокоразвитых стран и закрепились в нем благодаря космонавтике, в особенности пилотируемой. Именно эта сфера деятельности позволила нам комплексно развить наш научно-технический потенциал до уровня, соответствующего мировым стандартам или превосходящего их. Во всех иных областях мы практически обречены на положение если не вечно, то очень долго догоняющих.
          Но у России уже не осталось времени, чтобы искать несвойственные ей пути активизации и совершенствования национальных производительных сил. Остальные страны, постоянно уходящие вперед, не дадут нашей стране такой возможности. Необходимо срочно начать использовать уже оправдавшие себя способы ускоренного подъема отечественной науки и промышленности. Это означает, что всемерное расширение и углубление космической деятельности вновь должно стать одной из стратегических линий развития нашего общества и государства.


          Юрий КАРАШ.

          "Независимая газета", 12 апреля 2001 г.





МЫ ДОЛЖНЫ СПУСТИТЬСЯ С НЕБЕС НА ЗЕМЛЮ
Главный конструктор космической техники академик Василий Мишин считает, что Россия не умеет лидировать в науке и технике

          Советской космонавтикой руководили последовательно сменявшие друг друга на посту главного конструктора академики Сергей Павлович Королев, Василий Павлович Мишин и Валентин Петрович Глушко. Каждое из этих имен - легенда. С одним из них, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий академиком Василием Мишиным - наша сегодняшняя беседа. В 84 года он бодр, полон идей, по-прежнему доброжелателен и улыбчив: здоровый русский мужик ростом под 185 см и с совершенно независимым мышлением, отточенным десятилетиями работы в космонавтике. На этот раз разговор наш начался с обсуждения новой его идеи о вертикальном взлете и посадке тяжелых самолетов. Но я постепенно сворачиваю - на космонавтику.

          -ВАСИЛИЙ ПАВЛОВИЧ, вы с 1946 года работали с Королевым и хорошо его знали. Какое впечатление он на вас производил?

          - Он был функционально встроен в космонавтику, как двигатель в ракету, и настолько соответствовал существовавшей тогда социально-политической системе, что мог... противостоять ей. Впрочем, в двух словах про таких людей, как он, сказать невозможно.

          - Весь первый отряд космонавтов состоял из летчиков, почти не имевших летного опыта. Высшее образование было только у Владимира Комарова, а в боевых действиях участвовал лишь Герой Советского Союза Георгий Береговой. А у американцев, кстати, все астронавты заканчивали высшие учебные заведения, причем большинство из них - по два, их летное время только на реактивных самолетах составляло не менее 2000 часов. Все они получили боевой опыт во Второй мировой войне или на войне в Корее. Первый их астронавт Джон Гленн даже сбил в Корее два наших МИГа и стал еще до полета в космос национальным героем Америки.
          Еще одно любопытное наблюдение. Все наши космонавты становились генералами, даже если они, как Валентина Терешкова, были сугубо штатскими людьми; а в США они уходили в отставку нередко в чине майора или даже капитана. Почему такое резкое отличие?


          - Генеральские звания наши получали потому, что отечественным идеологам нужно было подчеркнуть заботу партии о советских героях. На их примерах советских людей убеждали, что в жизни всегда есть место подвигу, который и есть ее цель. У нас и поныне не жизнь, а сплошной подвиг. Что же касается образования, то отличия здесь диктовались чисто техническими причинами. Наша ракета-носитель "Восток" была мощнее американской и позволяла выводить в космос корабль полностью в автоматическом режиме. Управлять им вручную не рекомендовалось. А американцы вынуждены были довольствоваться ручным управлением, что, конечно же, требовало и больших интеллектуальных потенций, и умения, и хладнокровия. Астронавт Карпентер, например, допустил небольшой сбой в работе (газеты писали, что он запаниковал при спуске) и отклонился от расчетного места приводнения на 400 километров. Едва его в океане отыскали, о его потере успели даже сообщить по радио. Цена личных качеств у них равнялась цене жизни.

          - Вы вместе с Сергеем Павловичем Королевым стали фактически основоположником пилотируемой космонавтики. Изменилось ли у вас к ней отношение за истекшие годы?

          - Историю переделать нельзя, но переосмыслить можно. Если бы я тогда знал то, что сейчас, может быть, все было бы и по-другому. Освоение космоса было неизбежным этапом развития человечества. Нужно было туда слетать, чтобы понять, что там делать, даже если делать там было нечего. В изучение этого фундаментального вопроса мы внесли решающий вклад.
          Космонавтика, однако, была умелой, но не разумной. Мы летали в космос преимущественно ради рекордов, показухи, сомнительных идеологических задач. Нужно было с самого начала больше и решительнее ориентировать пилотируемую космонавтику на решение научных, военных и хозяйственных проблем, причем ограничив последние теми, которые нельзя было решить с помощью автоматов. В первую очередь - это отладка технологических процессов и ремонт вышедших из строя спутников.

          - Когда после ухода из жизни Королева вы были назначены главным конструктором, на ваши плечи легла большая ответственность за те дела, которые были начаты еще при Сергее Павловиче. Как вы считаете, последовавшие затем неудачи в развитии нашей космонавтики были следствием ошибок Королева или ваших?

          - И его, и моих, и наших начальников, и подчиненных.
          Начнем с того, что у СССР, завоевавшего значительное количество всевозможных приоритетов в космосе, не было никакой необходимости вступать с американцами в соревнование за честь высадки первого человека на Луну. Нужно было от него отказаться, а средства направить на решение других задач. Однако соответствующее постановление о таком полете все-таки было принято, хотя оно запоздало по времени и не было обеспечено необходимыми средствами. Далее. Следует прямо сказать, что мы не сумели тогда создать нашу сверхмощную лунную ракету "Н-1", поскольку успех работ поставили в зависимость от разработки устройства, предназначенного для отключения аварийных двигателей. А оно их отключало только тогда, когда уже горели соседние. Такое устройство было разработано, но поздно. Наша лунная программа была уже свернута, а оставшиеся неиспользованными ракеты были уничтожены.

          - Говорят, что американцы предложили нам место на корабле "Аполлон", с тем чтобы и наш космонавт побывал на Луне. Но Никита Хрущев отказался от такого сотрудничества...

          - Видимо, Никита Сергеевич посчитал это предложение унизительным для СССР, хотя сам долго не отдавал распоряжения о подготовке нашей лунной экспедиции. В то время все, что делалось в космосе, рассматривалось через призму идеологии.

          - Неудача с нашей лунной программой сопровождалась и трагическим исходом полета Георгия Добровольского, Виктора Пацаева, Владимира Волкова, а также гибелью Владимира Комарова. Некоторые сейчас говорят, что если бы был жив Королев, то этого бы не случилось.

          - Гибель космонавтов так же, как и астронавтов американского "Челенджера", была предопределена логикой развития космонавтики. Аварии и катастрофы указывают на невидимые и неочевидные недостатки в методологии отработки технических объектов, в подготовке космонавтов. Дело вовсе не в том, что не вовремя сработал какой-то клапан или оказался зажат парашют, а в том, что методология работ не предусматривала и не могла тогда предусмотреть меры по отысканию и предотвращению всех возможных неисправностей. Кому, например, могла прийти в голову мысль, что брошенные астронавтом на пол кабины "Аполлона" плоскогубцы замкнут электрические провода и вызовут пожар, из-за которого погибнут три человека. Выводы из этой и других трагедий навечно войдут в методологические основания проектно-конструкторских работ. Опыт в технике нередко достается тяжелой ценой. Вспомним, сколько погибло летчиков-испытателей… К сожалению, понимание этого не снимает с меня груз ответственности. У нас руководство коллективное, а ответственность - персональная.

          - Когда в мае 1974 года, с подачи тогдашнего секретаря ЦК КПСС Дмитрия Устинова, Политбюро освободило вас от должности главного конструктора, что вы почувствовали?

          - Конец жизни. У меня отняли то, чем и для чего я жил. Не скрою, хотел даже расстаться с жизнью… Хорошо, что не сделал этого, и теперь, с позиции полученного опыта, никому не советую. Мало ли что бывает в жизни…

          - Ваше мнение о международном сотрудничестве в космосе?

          - Все хорошо, что сближает народы, и регрессивно то, что их разъединяет. Но это не означает, что мы должны со всеми сотрудничать на альтруистской основе. Сотрудничество не самоцель, не политическая акция - это, если угодно, - взаимовыгодный бизнес. Напомню итоги программы "Союз-Аполлон". Американцы использовали для нее технические объекты, оставшиеся лишними от лунных экспедиций, а мы должны были раскошелиться и создать внеплановый корабль "Союз" с новым стыковочным узлом. После этой технологической акции наши отношения с американцами испортились, все работы по совместному освоению космоса были свернуты, а затраты оказались напрасными.

          - При таком опыте как же вы относитесь к программе работ на Международной космической станции?

          - Вот так и отношусь. Ожидаю повторения истории, но на более высоком уровне. С моей точки зрения, участие в ее строительстве - большая ошибка России. Станция полностью контролируется американцами, без спроса у них мы не сможем даже прилететь туда. Пока МКС строилась, пока американцы использовали наши знания и технологии, они предоставили нам щадящие условия. Но бесплатное сало, как известно, бывает только в мышеловке, в которую мы уже, видимо, попали и которая теперь в любой момент может захлопнуться. Американцы уже сейчас разместили на МКС антенны, предназначенные для экспериментов по созданию их новой системы противоракетной обороны. Может быть, они частично и за наши средства построили станцию для размещения на ней и самого источника энергии для их системы ПРО?
          Мы не выполняем некоторых наших обязательств по ассигнованиям, а американцы этим пользуются и сокращают наше присутствие на станции. Еще немного - и нас на нее и пускать не будут.
          Все опасались нештатного спуска на Землю 140-тонного "Мира". А что будет, когда будут топить 400-тонную МКС? Да и вообще, зачем нужна такая станция? Ее стоимость достигает 90 миллиардов долларов. Но это средства, истраченные впустую. Отдача не будет адекватной.
          Давайте будем действовать в строго рациональных рамках, обозначенных известными научными основаниями. И давайте больше думать о проблемах Земли и простых россиян, налоги которых заслуживают лучшего применения, чем бездумный запуск их в космос.
          У меня складывается такое впечатление, что мы вообще не умеем лидировать в науке и технике. Стоит только нам потерять ориентиры на впереди идущего, как начинаем делать ошибки: то возьмемся за лунную программу, то за никому не нужную систему "Энергия-Буран", то начинаем рваться на Марс и устанавливаем рекорды по длительности полета на "Мире", то помогаем американцам строить МКС... Не удается как-то разумно выбрать путь развития. Впрочем, и у американцев дело обстоит не намного лучше. Это большое искусство - отыскать среди возможных оптимальный путь развития, а этому, к сожалению, в учебных заведениях не учат.

          Гелий САЛАХУТДИНОВ.

          "Независимая газета", 12 апреля 2001 г.





ПРИТЯЖЕНИЕ КОСМОСА
Космонавт # 3 Андриян Николаев о полете космонавта # 1 Юрия Гагарина

          -Андриян Григорьевич, в чем, на ваш взгляд, значение первого полета? Случайно ли Юрий Гагарин стал первым?

          - Так распорядилась судьба. Но выбор генерального конструктора Сергея Королева не был случайным. Мне посчастливилось вместе с Юрием Гагариным и Германом Титовым проходить медкомиссию, готовиться к выполнению первого полета. Из нашей шестерки выбрали, без сомнения, по всем показателям наиболее достойного - Гагарина.
          Человечество всегда стремилось в космос. Сорок лет назад Юрий Алексеевич Гагарин первым преодолел оковы земного тяготения, сделав один оборот вокруг Земли за 1 час 48 минут. Мне думается, это стало самым впечатляющим достижением цивилизации ХХ века. Каждый последующий полет был продвижением космонавтики вперед. Титов продолжил дело Гагарина, выполнив суточный полет.

          - Как вы оказались в отряде космонавтов?

          - Когда пошел служить в армию, подумал: все равно куда, лишь бы летать. А тут как раз в военкомате комиссия отбирала парней на воздушных стрелков. Позже, получив сержантское звание, начал летать стрелком и окончательно решил, что надо попробовать самому управлять самолетом. Поступил в Черниговское училище, выучился на летчика-истребителя. А дальше началась офицерская служба, и в 1960 году я оказался в отряде космонавтов.

          - Вы ведь тоже кое-что сделали в космосе впервые?

          - В августе 1962 года мне и Павлу Поповичу доверили совершить первый продолжительный полет. Павел Романович взлетел через сутки после меня. Мой "Восток-3" и его "Восток-4" в течение трех дней находились рядом на расстоянии 5 километров друг от друга. Приземлились мы почти одновременно.
          Мне тогда поручили такое ответственное задание: отвязаться от кресла и в "свободном плавании" внутри корабля впервые испытать, как себя чувствует человек, паря в реальной космической невесомости... После этого надо было привязаться обратно, иначе бы не сумел вернуться на Землю, поскольку катапультирование было рассчитано на космонавта, привязанного к креслу ремнями, жестко зафиксированного.

          - И что вы доложили Земле, паря в космосе?

          - "Земля, я "Сокол"! - это был мой позывной. - В невесомости легче сесть в кресло и пристегнуться, чем на Земле.

          - Как вы с Поповичем потом совершали приземление?

          - Приземлялись на ноги с парашютом. Это было привычно. А вот после длительного полета в июне 1970 года вместе с Виталием Ивановичем Севастьяновым на "Союзе-9", когда наш спускаемый аппарат достиг Земли, я почувствовал всю тяжесть земного притяжения!

          - Чем интересен ваш второй полет?

          - До этого один Валерий Быковский летал пять суток. А наш полет сразу планировался как 18-суточный. На орбите мы быстро привыкли к невесомости и проработали нормально. Однако после приземления обратно привыкать к земному тяготению было тяжело. Трудно не то что вставать, но и сидеть. Ляжешь - частота пульса 80 ударов в минуту, сядешь - 100, встанешь на ноги - 120.
          За 18 дней сердце ослабло без нагрузки. На земле все предметы казались тяжелыми. Но через недельку-другую мы постепенно привыкли к земным условиям, а через месяц практически полностью восстановились. Полет на "Союзе-9" помог в дальнейшем правильно планировать длительные полеты. Ученые, медики, космонавты - все пришли к выводу, что на орбитальных станциях надо создавать условия для занятий физкультурой. Так в космосе появились бегущая дорожка, велоэргометр, а также специальный костюм, одеваемый перед приземлением.
          Вспоминая те годы, ловлю себя на мысли: тогда, в шестидесятые годы, мы все делали сами! Ни у кого ничего не просили. Сегодня меня не покидает неподдельная гордость за нашу великую Родину. Это наши люди - ученые, инженеры, техники, рабочие - создали лучшие в мире корабли, на которых были проложены первые дороги в космос. Мне посчастливилось разделить с моими товарищами эти, как нередко говорят, звездные мгновения. Противоположное чувство испытываю сейчас от потери Россией станции "Мир". Это равносильно потере любимого детища.

          - Какой предстает Земля из космоса?

          - Из космоса наша планета выглядит необычайно красивой. Помню, в первый раз Земля, окутанная пеленой облаков, напомнила мне невесту под вуалью. Это все незабываемо - и восход Солнца из-за горизонта, и бирюзово-синяя гладь океана, и знакомые контуры суши, различимые невооруженным глазом в иллюминатор. Возможно, космонавты первыми ощутили малость нашего "шарика", который можно облететь за каких-то полтора часа. Сверху не видно ни войн, ни границ, вся Земля словно живет как единый целостный организм.

          - Вы можете назвать причину гибели Гагарина?

          - В тот день, 27 марта 1968 года, мы вместе с Юрием готовились к полету. Я был рядом с ним до того момента, когда он сел в самолет вместе с полковником Серегиным и улетел в зону для выполнения фигур высшего пилотажа. Владимир Серегин - опытнейший летчик, командир полка, должен был дать Гагарину разрешение на самостоятельный полет. Так случилось, что они погибли. До сего дня, к моему глубокому сожалению, не выяснена причина катастрофы...
          Очень тяжело было потерять близкого друга, с которым вместе работали, учились, мечтали. Гибель первого космонавта планеты стала для нас невосполнимой утратой. Совсем недавно от нас ушел и Герман Степанович...
          В своем последнем докладе по радио Юрий Гагарин сообщил: "Я 625-й (это его позывной в полете). В зоне задание закончил, курс 320, высота четыре..." После этого с высоты четырех тысяч метров за одну минуту самолет столкнулся с землей. Экипаж погиб.
          Как и многие, я лично сделал вывод, что экипаж мгновенно потерял сознание, а самолет попал в штопор без управления. Когда экипаж пришел в себя, высоты для вывода самолета из штопора уже не хватило... Только при штопоре самолет может за минуту потерять высоту четыре километра. Таково мое мнение. А дальше... самолет нашли на земле. Угол падения 50 градусов, скорость 720, сектор газа в среднем положении, педали нейтральные, руль высоты дан на вывод - значит, экипаж был в сознании, пытался выводить самолет в горизонтальный полет.
          Государственная комиссия, где вместе со специалистами были также летчики-космонавты Павел Попович, Алексей Леонов и я в их числе, сделала предположительное заключение: "Экипаж во избежание столкновения с посторонним предметом выполнил резкий маневр. Самолет вышел за пределы критического угла атаки и свалился в штопор. Экипажу не хватило высоты для вывода самолета из штопора".

          Владимир МАЛЕВАННЫЙ.

          "Независимая газета", 12 апреля 2001 г.





12 АПРЕЛЯ 1961 ГОДА ВЕСЬ СОВЕТСКИЙ НАРОД БЫЛ СЧАСТЛИВ
А все потому, что первым человеком в космосе оказался русский - Юрий Гагарин

          ВЕСНА в маленьком провинциальном городке, где я родился, открывала детям новые возможности для игр. Запускание бумажных корабликов в ручьи, катание на льдинах, порой оканчивающееся падением в холодную воду, сражения на шпагах, сделанных из побегов тополей, которые обрезали каждую весну. Во всем этом была какая-то романтика первооткрывательства, героизма, борьбы и победы. В сущности, эти детские игры были отражением умонастроения людей в стране, находящейся на подъеме. И полет Гагарина в космос был как бы материальным подтверждением того, что мы действительно многое можем. Стал символической вершиной этого подъема. Насколько это соответствовало реальности - другой вопрос, но совершенно точно то, что тогда это было общее ощущение.
          Сообщение ТАСС: "12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту Земли первый в мире космический корабль-спутник "Восток" с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника "Восток" является гражданин Союза Советских Социалистических республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич". Далее шли технические подробности - период обращения, угол наклона, минимальное обращение (в перигее), максимальное расстояние (в апогее) и так далее. Но подлинный "апогей" был в другом - в том, что мы победили, в космосе русский, наш, Юрий Гагарин... Именно это услышали все в сухом сообщении ТАСС.
          Ну а позднее мы узнали, что Юрий Гагарин родился 9 марта 1934 года в селе Клушино под городом Гжатском Смоленской области, окончил ремесленное училище и школу рабочей молодежи, учился в Саратовском индустриальном техникуме и там увлекся авиацией - поступил в аэроклуб, потом в Чкаловское училище военных летчиков, стал истребителем, зачислен в отряд космонавтов... О нем будут написаны тысячи книг и статей, но все это будет потом. А пока вся страна следила за его полетом, длившемся 1 час 48 минут. Именно столько времени понадобилось Юрию Гагарину для того, чтобы сделать виток вокруг Земли и успешно вернуться.
          Вся страна переживала этот успех как свой собственный. И это, разумеется, не потому, что руководство СССР объявило, что успешный полет Юрия Гагарина - доказательство превосходства социализма над капитализмом. Может быть, что-то из области соревнования двух систем и примешивалось к всенародному ликованию, но главное было в другом. В том, что пассионарный народ, поднявший страну из послевоенной разрухи, получил зримое доказательство того, что его усилия и связанные с ними лишения не были тщетны.
          Никто не связывал полет Гагарина с успехами военно-промышленного комплекса. Для большинства людей выход в космос был выходом за пределы обыденного, осуществлением какой-то неясной мечты. Люди думали: раз можно полететь в космос - значит можно построить и справедливое процветающее общество. Тогда это называлось коммунизмом, но в конце концов под словом "коммунизм" всякий нормальный человек понимал просто счастливую жизнь, а не какие-то коммунистические бредни.
          Конечно, коммунистические вожди использовали победу в космической гонке в пропагандистских целях, конечно, к полету Гагарина было прилеплено много смешного, идеологического, нелепого. Достаточно вспомнить знаменитую фотографию, где Хрущев встречает Гагарина после полета. В брежневские времена ее стали публиковать уже без Хрущева. Издержки нашей истории. Но в душе народа весенние переживания надежд, связанных с полетом первого человека в космос, сохранились до сих пор. Пусть в этих переживаниях есть нечто детское, пусть этим надеждам не суждено было осуществиться. Но надо помнить, что без подобного рода надежд, без веры в счастливое будущее никакого подъема страны из руин быть не может. Сегодня особенно надо помнить об этом. Надеюсь, наши правители помнят.

          Олег МАРКОВ.

          "Независимая газета", 12 апреля 2001 г.





Под эгидой Федерации космонавтики России.
© А.Железняков, 1997-2012. Энциклопедия "Космонавтика". Последние космические новости.
Последнее обновление 31.12.2012.